Гражданская война в среднем поволжье. Немцы поволжья в годы гражданской войны

«…Здесь дрались свои: брат на брата, отец на сына, кум на кума, - значит, без страха и беспощадно. Ни летописей, ни военных архивов не осталось от этой великой войны в самарских степях, где еще помнились походы Емельяна Пугачева».
А. Толстой. «Хождение по мукам».

Прелюдия

Неправда! Остались не только летописи (воспоминания) многих участников Гражданской войны, но и многочисленные документы.
Просто во времена СССР большинство из них было строжайше засекречено -- слишком страшна и трагична была правда о том времени. Миллионы белоэмигрантов смогли вывести архивы, подготовили свои мемуары, которые сегодня хранятся в библиотеке Конгресса США, английских и европейских университетах. В последние годы многие из них переизданы и в России: книги Деникина, Гуля, Шульгина, Бунина, Куприна.
Версию Гражданской войны советского агитпропа создавали тысячи ученых-историков, мемуаристов, писателей-беллетристов, кинорежиссеров и актеров. Во всем этом многообразии гигантскими вершинами возвышаются два художественных произведения, авторы которых по праву стали лауреатами Нобелевской премии, -- великая эпопея «Тихий Дон» Михаила Шолохова и мелодрама Бориса Пастернака «Доктор Живаго».
Абсолютно не случаен сегодняшний интерес к событиям 90-летней давности: Россия, по сути дела, переживает сейчас затяжной этап бескровной гражданской войны. Почти двадцать лет продолжается передел власти и собственности, а главное -- перестройка общественного сознания. Это весьма наглядно отразилось на выпуске обычных школьных учебников по истории. К прошедшему учебному году их было выпущено 58(!) видов. Президент Путин был даже вынужден собрать специальное совещание по этой теме -- слишком разнились оценки событий советского периода в этих учебниках. Минобрнауки наконец-то утвердило перечень более-менее объективных учебников на 2008-
2009 годы. Вошел в него и скандально известный, по новейшей истории, труд Филиппова-Данилова-Рыбкина. Правда, после того как общественность подняла шум, книгу еще раз отредактировали: например, убрали пассажи, оправдывающие массовый террор.
Но если создание учебников -- это наука, то на художественном уровне (особенно кинематографисты) продолжают поистине неуемное творчество. Восстановленный «Тихий Дон» Бондарчука, сериал о Махно, телефильм «Доктор Живаго»… Вот далеко не полный перечень видеопродукции о Гражданской войне за последние два года.
Цель данных заметок -- попытка строго следовать логике истории, сухому языку цифр и документов, уважать педантичность реальных фактов. И все это на примере эпизодов Гражданской войны непосредственно в нашем городе (тогда Ставрополе) и его окрестностях -- от Жигулевских гор до заволжских степей…

Трагические итоги

В начале ХХ века в Ставропольском уезде проживало более 300 тысяч человек, лишь 12 тысяч в самом городе, остальные -- в многочисленных селах 27 волостей. После четырех лет Гражданской войны, до декабря 1921 года, население сократилось более чем на половину! Даже власти не могли назвать точную цифру: председатель Самарского губисполкома Антонов-Овсеенко (тот самый, что арестовывал Временное правитеольство)
Докладывал IХ Всероссийскому съезду Советов: «По Ставропольскому уезду всего населения… около 120-180 тысяч, и только 10 процентов смогут протянуть до нового урожая».
Следует подчеркнуть, боевые потери на фронтах были не так уж и велики. По оценкам разных авторов, Красная Армия потеряла от 663 до 702 тысяч, белогвардейские соединения и того меньше -- от 127 до 229 тысяч.
Но поистине чудовищна статистика погибших как от красного, так и от белого террора. Опять же даю два показателя. По рассекреченным ныне советским источникам -- 2 миллиона 600 тысяч, по британским и эмигрантским данным -- уже 3 миллиона 300 тысяч! Сюда же, вполне логично и объективно, стоит отнести 5 миллионов погибших от голода 1921 года и почти миллион -- от тифа и гриппа «испанка».
Наибольшее количество жертв (именно террора) на счету Советского правительства и Красной Армии. Красный террор, институт заложников, превентивные расстрелы были официальной
политикой, и в те годы это особо не скрывалось. Расстреливали не десятками-сотнями -- тысячами! Захватив Крым и пообещав белогвардейцам амнистию, всех офицеров и членов их семей (почти 100 тысяч человек!) поставили под пулеметы или потопили в старых баржах.
При подавлении «чапанного» (антикоммунистического) восстания в районе Самарской Луки в боях было уничтожено свыше шести тысяч крестьян, только в окрестностях Ставрополя было расстреляно свыше тысячи человек, в самом же нашем городе -- более сотни. Спустя два года при аналогичных карательных операциях (уже на Тамбовщине) войска будущего красного маршала Тухачевского уничтожили 100 тысяч крестьян и членов их семей…
Следует быть объективным: остервенение и беспощадность были обоюдны. При захвате белочехами Самары началась поистине кровавая охота не только за коммунистами, советскими работниками, но и за рядовыми красноармейцами: убивали толпой, дубьем, топили в Волге. «Политкорректные» чехи вакханалии не мешали, а несколько тысяч арестованных отправили двумя «поездами смерти» в Сибирь -- большинство из узников погибло от элементарного голода… По оценкам эмигрантских историков, только по официальным протоколам, было расстреляно 25 тысяч человек колчаковцами и 25 тысяч -- самарским КОМУЧем. А ведь были еще массовые расстрелы карательными экспедициями армий Юденича, Деникина, Врангеля, не говоря уж об откровенных погромах петлюровцев, белополяков, резне русских в Чечне, армян -- в Азербайджане.
Гражданская война -- это трагедия. Но не нужно считать, что по одну сторону стояли комиссары и одурманенные ими крестьяне и рабочие, а по другую -- исключительно представители имущих классов. В Красной Армии служило 600 офицеров царского Генштаба, почти 40 тысяч простых офицеров, не говоря уж о десятках тысяч представителей интеллигенции. Но ведь и у белогвардейцев были не только «золотопогонники», юнкера и казаки -- целые полки и дивизии из рабочих-добровольцев Воткинска, Ижевска, Перми, не говоря уж о представителях крепких крестьянских хозяйств, казачества, полумиллионного профсоюза российских железнодорожников (ВИКЖЕЛя)…
Экономические потери колоссальны, по разным оценкам -- от 400 миллиардов до 2 триллионов американских долларов того времени, по современному курсу увеличьте эти цифры как минимум в двадцать раз…
Не менее колоссальны были территориальные потери: Польша оторвала Западную Украину и Западную Белоруссию, Румыния -- Бессарабию, Турция -- большую часть Армении, исчез «русский Китай», не говоря уж о руссконаселенных районах Эстонии, Литвы и Закарпатья.

Как это начиналось
(Кто виноват?)

Условно говоря, Гражданская война в России началась в конце января 1918 года. Но если быть исторически точным, то курс на эту кровавую резню Ленин провозгласил еще в… 1915 году! Да-да, именно тогда он во всеуслышание заявил о необходимости превращения войны империалистической в войну гражданскую. Ни о какой «революции мирным путем» и речи не шло.
Большевики совершили (кстати, вместе с эсерами, анархистами и другими левыми революционерами) вооруженный захват власти в Петрограде и Москве, начали организовывать «победное шествие Советов по России». За три месяца (по январь 1918-го) это удалось им всего лишь на 4 процентах территории бывшей Российской империи! Везде создавались отнюдь не советские органы: свои республики провозгласили националисты в Прибалтике и на Кавказе, Раду создали украинцы, свои «круги» -- все семь казачеств России от Амура до Семиречья, Дона и Кубани. Уже 15 ноября 1917 года генерал Алексеев объявляет набор желающих в Добровольческую армию.
Была еще надежда на компромисс -- по всей России прошли поистине всенародные выборы в Учредительное собрание, оно-то и должно было на законном основании создать правительство.
Большевики (уже после 7 ноября -- выборы проходили 10-го!) потерпели оглушительное поражение -- получили чуть более 20 процентов депутатских мандатов, сугубо крестьянская страна проголосовала в основном за эсеров. Напомним итоги этих выборов по Ставропольскому уезду: за большевиков -- 3.983 избирателя, за эсеров -- 86.131
5 января 1918 года в Петрограде начинается грандиозная манифестация рабочих в поддержку Учредительного собрания:
свыше 60 тысяч человек с Васильевского острова и Выборгской стороны стекаются по Невскому и Литейному проспектам. И на перекрестке (ныне это знаменитая площадь Восстания перед Московским вокзалом) их встречают …пулементно-винтовочным огнем отряды красногвардейцев! Поздним вечером того же дня матрос-анархист Железняк разгоняет участников Учредительного собрания (большевистские делегаты ушли оттуда еще утром).
Возмущенный Максим Горький пишет гневную статью против большевистского террора с жестким названием - «9 января -- 5 января». Газета с его статьей выходит накануне очередной годовщины Кровавого воскресенья -- 9 января 1905 года царскими войсками была расстреляна мирная демонстрация. Большевики логично ставятся в один ряд с Николаем Кровавым. Газету закрывают, «буревестнику революции» советуют от греха подальше съездить подлечиться в Европу…
Ленинский Совнарком торопит события, посылает вооруженные отряды по железным дорогам в губернские центры и крупные города для установления Советской власти. В нашем городе Ставрополе она была провозглашена Василием Баныкиным (под весомый аргумент винтовочного салюта местных красноармейцев) только 28 января. Уже по всей России идут, пока спорадические и не очень масштабные, стычки красногвардейцев и их многочисленных противников (белых, националистов, зеленых, казаков). Но настоящий пожар разгорится немного позднее, причем главным очагом его станет именно Поволжье — Самара.

Захват Ставрополя

Названия многих улиц, проспектов и бульваров постоянно напоминают нам о древних и давних заревах гражданских войн в России. На слуху фамилии казачков-разбойников Ермака, Разина. Шелудяка и Пугачева. Весело и кроваво погуляли их ватаги у Жигулей. Малоизвестны же деяния других командиров Гражданской войны уже ХХ века -- Тухачевского, Гая, Чапаева,
Куйбышева, Карбышева, Раскольникова, Рейснер, Вишневского. И уж совсем мало знает нынешнее поколение вождей и командиров противоположной стороны -- Дутова, Каппеля, Колчака, Сапожкова, уроженца Ягодного Долинина, ставропольского поручика Струкова. А именно они были главными действующими
лицами войны в Поволжье с весны 1918-го по весну 1919-го.
Думается, что читателям «ВГ» будет небезынтересно познакомиться, пусть фрагментарно, с основными этапами той трагедии.
Сформированный еще царским правительством 40-тысячный корпус из пленных чехословаков (братья-славяне, не желавшие воевать за немцев и австрийцев, сдавались русским батальонам)
к весне 1918 года был прекрасно вооружен, снабжен добротными эшелонами и растянулся по железной дороге от Пензы до Владивостока. Целью передвижения была отправка чехословаков по морю (из Владивостока!) в Европу, дабы они могли повоевать на стороне Антанты против еще сопротивляющейся кайзеровской Германии. 27 мая командующий этим корпусом Гайда отдает приказ о захвате всех железнодорожных станций, на которых находились его полки. Всего за два дня от их штыков пала советская власть в Пензе, Сызрани, Самаре и далее -- в Челябинске, Омске, Красноярске и Иркутске. Тут же против большевиков выступили находившиеся в подполье дружины эсеров, вооруженные офицерские отряды. Сразу объявляются бывшие депутаты Учредительного собрания, и к 8 июня большинство из них съезжается в Самару. Провозглашается власть комитета членов Учредительного собрания(КОМУЧа). Они прибывают со всех уголков страны, уже объятой пламенем войны. Это было, по сути дела, самое легитимное правительство России -- избранное всенародно еще 10 ноября 1917 года. КОМУЧ объявляет себя сторонником Антанты, врагом Германии и большевиков, он за «единую и неделимую Россию». Создается народная поволжская армия. Государственный флаг…красный! В армии -- Георгиевский.
Но набор в солдаты идет трудно. Вводится… система террора. Нежелающих служить пороли, расстреливали, топили в Волге.
Не говоря уж о коммунистах -- их расстреливали на месте, причем не щадили ни жен, ни детей.
Основную военную силу Комуча составляли чехословаки и офицерский полк подполковника Каппеля. Вооружаются речные буксиры и пароходы -- создается Волжская флотилия под командованием мичмана Мейрера. Именно ему 14 июня поручается доставить в город Ставрополь батальон чехословацких легионеров и офицерскую дружину. На подходе к городу, еще ночью, оснащенные пулеметами буксиры «Милютин» и «Вульф» встречают винтовой пароход с красноармейцами. «Милютин» идет на таран, с обеих бортов стучат пулеметы, пароход красных серьезно поврежден и выбрасывается на ближнюю отмель, его экипаж скрывается на берегу. Флотилия продолжает свой путь.
Утром следующего дня -- 15 июня десант высаживается на ставропольской пристани. По воспоминаниям Мейрера «Занятие чехами Ставрополя не представляет особого интереса, кроме перестрелки десанта с небольшим отрядом красных».
Чешский гарнизон в нашем городе себя особо не проявил, черную работу выполняли белогвардейцы. Кстати, по неподтвержденным данным, председателя Ставропольского уисполкома Баныкина застрелили свои, ставропольчане. Восемьдесят дней город находился под властью Комуча.
За это время были арестованы десятки советских активистов (партийной организации коммунистов в уезде не было, Баныкин
являлся левым эсером). Большую часть арестованных расстреляли, остальных отправили в Самару, где их поместили в уже упоминавшиеся «поезда смерти». В конце сентября было решено провести выборы в городскую думу. К тому времени в городке насчитывалось более четырех тысяч избирателей (возрастной ценз --20 лет). На выборы явилось всего 590 горожан. Депутатов все же избрали: из беспартийных мещан, кадетов, эсеров и меньшевиков.
Дума не смогла работать -- с верховьев Волги шли миноносцы красных, и, узнав об их десанте 4 октября под Сызранью, чехословацкий гарнизон спешно бежал из города… Но вот события в окрестностях Ставрополя и в Среднем Поволжье за эти 80 дней весьма интересны и заслуживают читательского внимания.

Вверх и вниз по Волге

Народная армия КОМУЧа, особенно ее авангард -- каппелевский офицерский полк -- развернули мощное и быстрое наступление от Самары вверх по Волге. Против них стояла сорокатысячная армия Волжского фронта во главе с левым эсером Муравьевым. Еще 11 июня каппелевцы заняли Сызрань, как уже упоминалось,-- 15-го (чехословаками) занят Ставрополь. Муравьев направляет войска от Симбирска по правому берегу реки. У деревни Климовка (напротив нынешнего Автограда) начинается ожесточенный бой. Ночью Каппель приказывает разжечь как можно больше костров, сделать видимость обороны, основным же своим силам командует совершить обходной маневр по усинским горам. Ранним утром бьет красным в тыл. А с Волги окруженных накрывает артиллерийско-пулеметным огнем флотилия Мейрера. Части Муравьева сдаются, немногие успевают прорваться и панически бегут. В это время сам Муравьев поднимает мятеж против большевиков. Мятеж беспощадно подавляется, но красные обескровлены, и 21 июля каппелевцы занимают Симбирск. А 7 августа их бригада успешно штурмует Казань и захватывает в местном Кремле эвакуированный туда из Петрограда весь золотой запас царской России. Золото (в слитках, монетах, изделиях) спешно транспортируют в Самару, и оно двое суток буквально валяется на тамошних пристанях. Поговаривают, что ушлые самарцы часть золотишка все же уворовали. Затем путь «золотого эшелона» -- в Сибирь, к Колчаку (адмирал расплачивается его малой частью за экипировку и вооружение с Антантой).
Казалось бы, что после Казани белогвардейцам прямой путь на Нижний Новгород и Москву! Но тут железную волю проявляет первый наркомвоенмор Троцкий. Он перебрасывает с западной границы 30 тысяч хорошо вооруженных красноармейцев, спешно отправляет в верховья Волги полки наемных латышских стрелков (этим «рыцарям революции» платили ежедневную зарплату золотом). По Мариинской водной системе Балтфлот переправляет на Волгу эскадру миноносцев.Командует ею большевик-балтиец Федор Раскольников.
Троцкий назначает командующим Волжского (теперь -- Восточного) фронта полковника царского генштаба Вацетиса. Последний ставит на острие удара против Казани недавно сформированную 5-ю армию под командованием бывшего поручика Лейб-гвардии Семеновского полка дворянина Михаила Тухачевского. Новоиспеченный двадцатипятилетний командующий этой армии тщательно анализирует атаку Каппеля под Климовкой и вспоминает, как сидел в немецкой тюрьме. Воспоминания о тюрьме не случайны: в камере он находился вдвоем с французским капитаном. Тот прочитал ему цикл лекций о только что появившихся танках и эффективности мотопехоты. Кстати, фамилия того капитана была Де Голль -- он станет потом маршалом и первым президентом четвертой Французской республики… Итог этих раздумий: усиленным рытьем окопов и траншей напротив Казани лишь обозначается фронт атаки, а ночью на всех имеющихся машинах ударные отряды латышей обходят город по заволжским степям и бьют по врагу с тыла. 7 октября Казань пала! А с низа Волги на войска КОМУЧа идут полки дивизий Гая и Чапаева. А по всей реке барражируют грозные миноносцы с Балтфлота. Чехословацкие легионеры благоразумно складывают награбленное в поезда и отправляются по еще охраняемому железнодорожному пути в Сибирь, к Тихому океану. У Красной Армии пятикратное(!) превосходство в живой силе, десятикратно в
огневой поддержке (кроме пушек и пулеметов есть миноносцы и десятки аэропланов. Народная армия КОМУЧа растворяется в дезертирстве. Лидеры спешно бегут в Сибирь, и там (в Омске) создается сибирское правительство. В том же октябре 1918-го это правительство назначает военным и морским министром вернувшегося из США адмирала Колчака. 18 ноября адмирал совершает переворот и объявляет себя верховным правителем России. Бывший подполковник Владимир Каппель произведен в генерал-майоры и назначается Колчаком командиром 1-го Волжского армейского корпуса. Рождается новая белая армия, штабисты расстилают на больших столах карты, рисуются стрелы ударов по красным. Острие будущего главного удара -- на Самару и Сызрань. А между ними как раз наш Ставрополь… Логика колчаковцев понятна: идти на соединение с уральскими казаками, по Волге и железной дороге -- на Дон и Юг к Деникину. Наступает самый трагичный год войны -- 1919-й… Но это уже тема
отдельной, следующей публикации.

Глава 2. Гражданская война в Поволжье

§ 1. Начало гражданской войны

Начало гражданской войне положил Октябрьский переворот. Однако в первые послеоктябрьские месяцы, вооруженные столкновения между сторонниками и противниками Советской власти носили локальный характер и в них участвовали немногочисленные отдельные отряды. С середины 1918 г. развертывается крупномасштабная и ожесточенная гражданская война, осложненная интервенцией стран Антанты. Она охватила территорию всей советской России. Дважды ареной боевых действий становилась территория Казанской губернии.

Социально-экономические меры новой власти. Социально-экономическая жизнь в крае стала существенно меняться уже в первые полгода существования Советской власти. На промышленных предприятиях вводился рабочий контроль. Начали осуществляться меры по национализации заводов, фабрик, банков. По Декрету о земле к концу лета 1918 г. трудовое крестьянство безвозмездно получило около 700 тысяч десятин земли, которая ранее принадлежала помещикам, государству, уделу и церкви. Передел земли происходил в условиях противоборства различных групп крестьянства. Поддержка большевиками бедноты вызвала противодействие со стороны богатых крестьян, которые стали придерживать хлеб.

В мае декретом ВЦИК и СНК была объявлена продовольственная диктатура. По декрету запрещалась свободная торговля хлебом, на него устанавливались твердые цены. Все, кто скрывал излишки хлеба, не вывозил его на ссыпные пункты, объявлялись «врагами народа». Неисполнение этих требований влекло за собой тюремное заключение и конфискацию имущества. Для изъятия «излишков» продовольствия были организованы вооруженные продовольственные отряды из рабочих и крестьян бедняков. Это была часть политики « военного коммунизма».

С июня начали создаваться комитеты бедноты (комбеды). Они были наделены исключительными полномочиями по конфискации земель и продовольствия. Реальностью становился раскол деревни. А безвозмездные изъятия лишали наиболее предприимчивую часть крестьянства заинтересованности в развитии своего хозяйства. Тем самым обострилась проблема с продовольствием. Были установлены жесткие и мизерные нормы потребления всех видов продукции через карточную систему.

Обстановку гражданского противостояния создавали и другие меры большевиков. В феврале 1918 г. ВЧК объявила, что будет применять чрезвычайные, вплоть до растрела на месте, меры к контрреволюционерам, шпионам, саботажникам, спекулянтам и другим злостным врагам революции. В середине июня нарком юстиции И. Стучка подписал постановление, в котором говорилось, что «революционные трибуналы в выборе мер борьбы с контрреволюцией, саботажем и пр. не связаны никакими ограничениями».
В июне были исключены из Казанского совета и руководящих органов местных профсоюзов меньшевики. В июле левые эсеры, протестовавшие против заключенная Брестского мира, подняли в Москве мятеж. Он был юдавлен, более 10 его участников были расстреляны. Представители левоэсеровской партии в своем большинстве лишились своих мест во ВЦИК и местных Советах. МНа местах левые эсеры выступить с оружием руках не г решились. Однако и в Казанской губернии после мосвских событий левые эсеры также были отстранены от власти. В конце июля казанские чекисты разоружили боевую левоэсеровскую дружину и арестовали часть шпионов. К началу августа партия левых эсеров, и ранее партии меньшевиков и правых эсеров, была объявлена вне закона.

Перед взятием Казани. Комуч. Важным фактором азвертывания гражданской войны стал мятеж 45-ты-гого Чехословацкого корпуса. В конце мая 1918 г. чехословацкие части в ответ на приказ наркома по военным и морским делам Л.Д. Троцкого о разоружении эрпуса начали захватывать станции по пути их следования. До начала июня были взяты Челябинск, Новониколаевск, Пенза, Сызрань, Томск. Вскоре легионеры начали действовать и в Среднем Поволжье. Мятеж Чехословацкого корпуса объединил и активизировал все антибольшевистские силы. На захваченных территориях Советская власть была свергнута. Образовались новые правительства, в составе которых прегадали эсеры и меньшевики. С помощью чехословатских частей власть в Поволжье перешла в руки Комитета членов Учредительного собрания (Комуча; сам комитет нелегально существовал еще при Советской асти).

8 июня в Самаре Комуч объявил себя «временной властью». Он провозгласил восстановление в стране демократических порядков, установил 8-часовой рабочий день, разрешил созыв рабочих конференций и крестьянских съездов, деятельность фабзавкомов и профсоюзов, сформировал Народную армию. Комуч отменил декреты Советской власти, вернул бывшим владельцам национализированные предприятия, восстановил городские думы и земства, разрешил свободу частной торговли. Помещики фактически получили возможность отбирать у крестьян переданную им землю, право снять урожай озимых хлебов.

В первую очередь Комуч создал контрразведку, которая являлась карательным аппаратом. Он использовал террор так же, как и большевики. Работали военно-полевые суды, практиковались и внесудебные расправы. Председатель Комуча, эсер В.К. Вольский писал: «Комитет действовал диктаторски, власть его была твердой, жестокой и страшной. Это диктовалось обстоятельствами гражданской войны. Взявши власть в таких условиях, мы должны были действовать, а не отступать перед кровью. И на нас много крови. Мы это глубоко сознаем. Мы не могли ее избежать в жестокой борьбе за демократию. Мы вынуждены были создать и ведомство охраны, на котором лежала охранная служба, та же чрезвычайка, едва ли не хуже».

Казанские правые эсеры и меньшевики поддержали Комуч. Многие члены казанской меньшевистской организации вступили в Народную армию. Татарские, чувашские, марийские национальные организации создали комитеты для оказания помощи комучевцам.

Активными деятелями самарского Комуча стали члены мусульманской социалистической фракции Учредительного собрания И.С. Алкин, Г.Х. Терегулов, Ф.Ф. Туктаров, Ф.Н. Тухватуллин и другие. В августе 1918 г. Комучем были разработаны «Основные положения проекта о национальной автономии тюркотатар внутренней России и Сибири». Документ подтверждал право народов самим решать свои социальные, культурные, религиозные проблемы. Высшим законодательным органом этой автономии был объявлен Милли меджлис.

§ 2. Казанская эпопея августа – сентября 1918 г

22 июля части Народной армии, и чехословацкие легионеры заняли Симбирск. Затем они двинулись на север, к Казани, и 5 августа высадили десант в районе казанских пристаней. Казань и вся губерния были объявлены на военном положении.

Численность населения Казани тогда составляла около 146 тысяч человек, 20 тысяч из них являлись рабочими. Казанских большевиков было около одной тысячи человек. Казань располагала огромным гарнизоном, здесь находился штаб Восточного фронта.

Казань обороняли части 5-го Земгальского латышского полка, Мусульманский коммунистический отряд, Интернациональный батальон имени К. Маркса, ряд интернационалистов, 1-й мусульманский социалистический полк, 1-й татаро-башкирский батальон, отряд во главе с Муллануром Вахитовым, рабочие ряды и другие формирования. Несмотря на превосходство сил, город удержать не удалось. Одним из последних очагов сопротивления стал район электростанции, где действовал отряд под командованием М.Х. Султан-Галиева.

К утру 7 августа Казань полностью перешла в руки гивника. Один из организаторов штурма города под-олковник В.О. Каппель телеграфировал в Самару, что отери составили не более 25 человек.

В Казани была объявлена власть Комуча. В руках омучевцев оказался золотой запас России, доставленый в Казань на хранение в мае 1918 г. В течение месяца жертвами белого террора стало около одной тысячи овек. Среди них были Я.С. Шейнкман, М.М. Вахитов, один их профсоюзных лидеров А.П. Комлев, комисии юстиции Казанской губернии М.И. Межлаук. Учредиловцы пытались создать действующие органы власти. Однако эти попытки оказались безрезультатны. О поддержке Комуча, его Народной армии заявили профессора Казанского университета, учителя, духовенство, в том числе мусульманское. Но реальная помощь населения была незначительной. Враждебное намерение царило на рабочих окраинах. 3 сентября казанские рабочие подняли вооруженное восстание. Правда, оно потерпело поражение.

Свияжск стал центром переформирования красных частей. Здесь наркомвоен железной рукой наводил порядок. Для прекращения паники и дезертирства он пригрозил прибегнуть к расстрелу каждого десятого. 29 августа 1918 г. разыгралась трагедия. Тогда в питерском рабочем полку, бежавшем с позиций, было расстреляно 20 человек, включая командира и комиссара.

К сентябрю под Казанью была создана большая группировка красных войск. Планом предусматривалось, что наступление пойдет по трем сходящимся направлениям. Наступательные действия развернулись 5 сентября. Через два дня красные части закрепились в районе Верхнего Услона. В.И. Ленин торопил председателя Реввоенсовета республики и рекомендовал не считаться с ценой победы. Так, он шифром телеграфировал Л.Д. Троцкому. кому: «По-моему, нельзя жалеть города и откладывать дольше, ибо необходимо беспощадное истребление, раз только верно, что Казань в железном кольце».

Казань была возвращена к двум часам дня 10 сентября. В боях за город наряду с пехотными и кавалерийскими частями участвовали суда Волжской военной флотилии, 1-я авиационная группа и 23-й корпусной авиаотряд. В казанской операции приняли участие поэт Д. Бедный, будущий советский писатель, пулеметчик В.В. Вишневский. В сражениях погибли командующий Левобережной группой 5-й армии Я.А. Юдин, а позже, на Каме – заместитель командующего Волжской военной флотилией Н.Г. Маркин.
Силы учредиловцев оказались явно недостаточны для организации обороны. Их отряды оставили Казань. Вместе с ними город, опасаясь репрессий за поддержку Народной армии, покинуло несколько десятков тысяч человек, в основном представителей интеллигенции, служащих, духовенства. В пути их обстреливали самолеты «красных». Как писал председатель Казанской ЧК М.И. Лацис, «Казань пуста, ни одного попа, монаха, буржуя. Некого и расстрелять. Вынесено всего шесть смертныx приговоров». При взятии Казани были расстреляны все монахи Зилантова монастыря, с территории которoгo велась стрельба по наступающим.

После овладения Казанью части Красной армии в течение сентября вытеснили противника из Мамадыша, Елабуги, затем – Чистополя, Агрыза, к середине ноября – Бугульмы. В сражениях у Набережных Челнов, в боях Мензелинск и некоторые другие населенные пункты участвовала партизанская бригада И.С. Кожевникова. К концу 1918 г. на территории Казанской губернии не осталось войск Народной армии Комуча и Чехословацкого корпуса.

Казанская эпопея августа – сентября 1918 г. стала поворотным пунктом в истории гражданской войны в честь возвращения Казани в Кремле над резиденцией оветского правительства было поднято красное знамя. Впервые прошли массовые награждения личного соста-и воинских частей. Стратегическая инициатива на осточном фронте перешла к Красной армии.

§ 3. Продолжение социалистического переустройства жизни.

Как только территории Казанской губернии перестала угрожать непосредственная военная опасность, было продолжено переустройство всех сторон жизни на новых основах. Стали восстанавливаться старые и создаваться новые большевистские организации. В конце октября 1918 г. на Казанской губернской конференции коммунистов был избран первый губернский комитет РКП(б) во главе с Е.И. Вегером.
Росло также число членов профессиональных союзов. На большинстве предприятий возобновили свою деятельность органы рабочего контроля. Был продолжен процесс национализации промышленности. Из крупных предприятий в собственность государства перешли производства Алафузова и братьев Крестовниковых.

Осенью 1918 г. в двух третях сел и деревень Казанской губернии действовали комбеды. Они продолжали заниматься изъятием хлеба у зажиточных крестьян, сеяли вражду между различными слоями деревни. С сентября 1918 г. по март 1919-го с помощью комбедов и продотрядов из деревень и сел губернии за бесценок или вовсе без Оплаты было вывезено более 6 миллионов пудов зерна.

Судя по документам тех лет, крестьянство в массе своей негативно, а иногда и враждебно относилось к хлебной монополии, к деятельности комбедов, продотрядов. Ведь их действия нередко граничили с мародерством, вседозволенностью. Все это вызывало крестьянские волнения, которые жестоко подавлялись. Подобное случилось в Арском уезде поздней осенью 1918 г. Когда крестьяне отказались бесплатно сдавать хлеб, сюда прибыл многочисленный отряд с артиллерийской батареей. В результате столкновения 31 крестьянин был убит, одиннадцать - ранено.

Недовольство крестьян хлебной монополией, чрезмерными налогами, реквизициями стало одной из причин «чапанной войны», которая охватила Мамадышский и Чистопольский уезды ранней весной 1919 г. Неспокойно было в Цивильском уезде. И вновь была использована военная сила. В Мамадышском уезде отряд, состоявший из коммунистов и красноармейцев, открыл огонь по толпе крестьян. Два человека были убиты и шестеро ранены. Осенью 1918 г. были предприняты попытки создания на селе коммун, совхозов, артелей. Однако они приживались плохо. Из 75 организованных коллективных хозяйств к концу года осталось всего несколько.

Среди многочисленных проблем, которые стремились решить губернские власти, видное место занял национальный вопрос. В исполнительном комитете Казанского губернского Совета был создан национальный L отдел с подотделами по работе среди татар (мусульман), чувашей и мари. Возобновилось издание газет «Эш» 5 («Труд») на татарском языке и «Канаш» («Совет») - на чувашском. Однако эти меры носили половинчатый характер. Глава 2. Гражданская война в Поволжье ……………..………… с. 11 – 22
§ 1. Начало гражданской войны …………………………………. с. 11 – 14
§ 2. Казанская эпопея августа – сентября 1918 г ……………….. с. 14 – 17
§ 3. Продолжение социалистического переустройства жизни …. с. 17 – 19
§ 4. Снова на военном положении ………………………………… с. 19 – 22
Глава 3. Образование Татарской АССР……………..…………… с. 23 – 26
Заключение………………………………………………………… с. 27
Список литературы………………………………………………. с. 28

Гражданская война в Поволжских губерниях. 1918 год.

Рассмотрим некоторые особенности боевых действий в Поволжье в 1918 году.
Об этом имеется довольно обширная, но малоизвестная у нас белоэмигрантская литература. Постараемся проанализировать некоторые воспоминания участников тех событий, опубликованные, в разное время, в эмигрантской прессе, на Западе.
(Большинство этих материаловсодержатся в сборнике «1918 год на Востоке России», составленном под редакцией доктора исторических наук СВ. Волкова).
Надо сказать, что эти воспоминания очень разные, как по своему содержанию, так и по манере речи и способу их изложения.

Часть статей носят явно пропагандистский характер и написаны в духе известной песни: «Мы победили и враг бежит, бежит, бежит!!!».
Белогвардейские офицерские роты у них запросто громят «отборные» полки и дивизии красных войск, составленные из матросов, латышей, мадьяр, китайцев и «отборных» коммунистов, лихо «выбивая» «красных» из Самары, Казани, Саратова или Симбирска.
Потом мелькОм сообщается, что «под давлением красных орд» белые, спустя короткое время, почему-то «оставили» эти же города.

Откуда брались эти самые «орды» у красных, если их так лихо истребляли, а население, по уверениям таких авторов, поддерживало белых чуть ли не поголовно - не уточняется.

К примеру, автором широко распространенной и поныне, сплетни о том, что Красная армия была сборищем латышей, китайцев мадьяр и высокооплачиваемых наемников, был бывший морской министр в правительстве Керенского полковник Лебедев Владимир Иванович.
Он был правым эсэром, избирался членом Учредительного собрания, а летом 1918 года стал членом Самарского военного штаба, и являлся кем-то вроде комиссара при военном министре в правительстве Комуча.Все приказы и распоряжения военного министра Комуча Галкина шли за ДВУМЯ подписями: его и Лебедева. (Чисто комиссарский контроль, на манер Красной Армии той поры!)
Еще в 1919 году В.И. Лебедев опубликовал в Нью-Иорке большую статью «Борьба русской демократии против большевиков», в которой утверждал:
«В конечном итоге большевиками выработался особый вид наемной армии, состоявшей из военнопленных, главным образом мадьяр, китайцев, работавших раньше на Мурманской железной дороге, латышских частей, примкнувших почти целиком к советской власти, и подонков русского населения, польщенных громадными деньгами, которые платила им советская власть, легкостью службы, привилегированным положением и, главным образом, возможностью хорошего питания, ибо все это время вся внутренняя Россия страшно голодала и только Советы и Красная армия роскошествовали и получали прекрасный паек…».

О том, какие деньги, на самом деле, нередко получали в то время белогвардейцы, мы еще поговорим, а пока лишь отметим, что эта статья бывшего министра Керенского и комиссара Народной армии Комуча, была ярким образчиком откровенной пропаганды, наполненной различными мифами.
Например, в своей статье Лебедев утверждает:
«Мы знаем только о том, что в первый же день своего вступления в Казань большевики расстреляли массу народа, что эта вакханалия длилась несколько дней и были известия, будто германские офицеры старались внести некоторое успокоение и удержать большевиков от зверств».
Потом эту его сплетню про каких-то «германских офицеров», которые-де руководили частями Красной Армии и «сдерживали ее» (!!!) от особо массовых зверств, стеснялись повторять даже белогвардейские пропагандисты, но для американской публики 1919 года, опьяненной недавней победой над Германией в Мировой войне, она, безусловно, была первоклассной сенсацией.

В любом случае, даже в таких статьях, порой содержится интересная фактура, которую мы и постараемся рассмотреть и проанализировать.

Итак, к маю 1918 года, почти на всей территории европейской части России была установлена Советская власть. (Произошло то, что Ленин тогда назвал «триумфальным шествием» Советской власти).
Исключением были небольшие казачьи районы Оренбургского и Уральского войска, где, с переменным успехом, шли боестолкновения казачьих отрядов с отрядами красногвардейцев, которые направили туда «для борьбы с контрой».
(И те, и другие отряды сложно называть «войсками», т.к. в них отсутствовала настоящая дисциплина, они имели тогда полуанархический способ комплектования, выборных начальников и крайне низкую боеспособность).

Да и сама Советская власть той поры была крайне слабой, а во главе выбранных населением советов оказывались, порой, случайные люди, авантюристы, а порой и настоящие преступники, которые прикрываясь авторитетом власти, подчас творили разные злодеяния, дискредитируя ее в глазах населения.

О том, насколько разной была тогда обстановка в тех или иных городах России и как сильно ситуация в них зависела от личности тех, кто оказался «у кормила власти», свидетельствуют и сами белогвардейцы.
В статье «ЗАПИСКИ БЕЛОГВАРДЕЙЦА. Начало Белого движения», впервые опубликованной в 1923 году в Берлине, в «Архиве русской революции», говорилось:
«Пенза в ту пору производила с виду более спокойное впечатление. Эсеровские и другие комитеты времен последнего периода власти Временного правительства были заменены Советами лишь в январе месяце, и притом это произведено было большевиками так несмело, что власть их, казалось, будет весьма недолговечной. Кроме этого, местный губернский комиссар по фамилии Кураев, по-видимому более идейный человек, чем какие встречались в других городах, оказался довольно культурным и дикостей проявлялось значительно менее. А это клало известный отпечаток на весь город.
Зато в следующий период, к осени того же года, говорят, этой местности пришлось перенести все ужасы жестокого террора, проявленного председательницей Чрезвычайной комиссии, видимо извращенной садисткой, еврейкой по фамилии, кажется, Бош.
Она так зверствовала, что сам Троцкий обратил на нее внимание и отозвал ее оттуда…».

Примерно то же самое рассказывает об обстановке в Самаре и полковник В. О. Вырыпаев:
«В начале 1918 года в Самаре было самое неопределенное положение. Благодаря умеренности председателя революционного трибунала (Куйбышева) большевики держали себя довольно скромно, если не считать некоторых реквизиций и того, что наиболее видные представители самарской буржуазии за невнесение возложенной на них денежной контрибуции попали в тюрьму. Правда, посидели они недолго, неделю с небольшим, потом, поторговавшись до сходной суммы, уплатили ее и были выпущены до следующего заключения и следующей контрибуции.
Однако на митингах ультралевыми ораторами произносились уже довольно смелые выкрики о всемирной революции, о пожертвовании всей страной ради 3-го Интернационала, о классовой борьбе и т. п.
А одна наиболее ретивая большевичка, товарищ Коган, настойчиво рекомендовала сейчас же начать классовую войну. А для этого она предлагала сорганизовать небольшие, хорошо вооруженные отряды по 12-- 15 красногвардейцев. Эти отряды, наметив себе буржуазные дома, должны были делать ночные налеты и истреблять всех живущих в этих домах, включительно до грудных младенцев. По ее глубокому убеждению, ребенка буржуазных родителей перевоспитать невозможно: все равно, рано или поздно, а буржуазная кровь скажется.
Председатель революционного трибунала товарищ Куйбышев, тот самый, чьим именем теперь город Самара называется, возразил ей:
- Хорошо, сегодня в ночь мы истребим таким образом жителей в 10-15 домах, а завтра тысячи таких домов восстанут против нас...
От подобных угрожающих выкриков, как Коган, а также от доносившихся отовсюду слухов о большевистских бесчинствах и произволе большинство жителей в Самаре как-то притихли и попрятались по своим норам. Многие избегали посещать такие митинги».

Как видим, свои кровожадные намерения высказывала тов. Коган ЛИЧНО, и это были ее собственные убеждения и вИдение того, как надо делать «мировую революцию».
Советская власть в лице своих официальных представителей ничего подобного, разумеется, не требовала. Не случайно и В.В. Куйбышев вступил с тов. Коган в публичную полемику.
Так что дураков и разных подонков, к сожалению, хватало везде, в т.ч. и в выборных органах Советской власти, куда нередко пролезали те, кто умел красиво говорить на многочисленных митингах и разных «заседаниях» того времени.

В крупных городах (Казань, Самара, Симбирск, Саратов и т.д.) существовали подпольные офицерские организации. Надо отметить несколько особенностей их деятельности:
- они были крайне малочисленными (насчитывая по несколько десятков активных членов). Огромная масса офицеров (особенно кадровых), проживавшая в этих городах, отнюдь не спешила вступать в эти подпольные организации.
Полковник В.О. Вырыпаев вспоминал о своей тогдашней жизни в Самаре: «…в городе существует противобольшевистская организация, состоящая в большинстве из учащейся молодежи, а также из прапорщиков и подпоручиков (военного времени). Во главе организации стоит подполковник артиллерии Галкин. Они просили и меня вступить в организацию и помочь им. Галкину обо мне они уже говорили, и он будет рад меня видеть.
Занятый волокитой в Совете народного хозяйства, я не спешил увидеться с Галкиным. Но узнал, что в Самаре в это время было около 5000 офицеров и в эту организацию почти никто из них не входил».
Отметим, что по этому свидетельству Вырыпаева, из пяти тысяч (!!!) офицеров, осевших в Самаре, в подпольную организацию Галкина почти никто не захотел вступить.
- вся их деятельность, в ту пору, как правило, ограничивалась «подпольными» заседаниями и обсуждением извечных русских вопросов: «Кто виноват?» и «Что делать?»;
- крайне слабой и наивной конспирацией.

Вот что об этом вспоминал тот же полковник В. О. Вырыпаев:
«Как бы общим паролем для всех членов организации была популярная в то время игривая песенка «Шарабан». И когда появлялся какой-нибудь новый человек среди членов организации, то не знавшие его спрашивали своих людей: «Кто?»
И если получали ответ: «Он - шарабанщик», это значило: «свой».
Песенка «Шарабан» впоследствии играла большую роль в жизни Народной армии и охотно распевалась во всяких случаях жизни бойцов». (В. Вырыпаев КАППЕЛЕВЦЫ («Вестник первопоходника». Январь 1964 - март 1965. № 28-42.)

А вот что вспоминал о конспирации в подпольной офицерской организации в Казани подполковник Ф. Ф. Мейбом:
«Наконец, образовалась тайная офицерская организация, возглавленная генералом Поповым… генерал Попов был арестован и отправлен в Москву на суд, где и был расстрелян. Начались аресты и расстрелы на месте. Чека нашла списки членов организации при обыске квартиры генерала Попова. (Совершенно непонятно, как можно было хранить списки членов тайной организации на квартире возглавляющего эту организацию!)…» (Ф.Ф. Мейбом. «Тернистый путь» «Первопоходник». Февраль 1975 - декабрь 1976. № 23-34.)

Объявленная большевиками регистрация офицеров тоже не стала каким-то из ряда вон выходящим событием. Абсолютное большинство офицеров спокойно явилось на это мероприятие.

Вот что вспоминает об этом подполковник Ф.Мейбом:
«В Казань приехал главнокомандующий Красной армией, в прошлом капитан Муравьев. Он издал приказ, требовавший немедленной регистрации всех офицеров. За невыполнение такового - расстрел.
Я видел позорную картину, когда на протяжении 2-3 кварталов тянулась линия офицеров, ожидавших своей очереди быть зарегистрированными. На крышах домов вокруг стояли пулеметы, наведенные на господ офицеров. Они имели такой жалкий вид, и мне казалось - закричи Муравьев: «Становись на колени!» - они бы встали.

Таких господ офицеров мы называли «шкурниками». Им было наплевать на все и всех, лишь бы спасти свою собственную шкуру. Им не дорога была честь, а также и Родина…

Создавались различные тайные организации, но все они быстро разоблачались, так как не было опыта в конспирации, да зачастую офицеры - шкурники - продавали своих же братьев офицеров за какую-либо мзду».
Были, конечно и такие офицеры, которые не захотели участвовать в регистрации и перешли на нелегальное положение. Но их было очень мало.

Примерно то же самое о регистрации офицеров, которая тогда проходила в Москве, вспоминал поручик С. Мамонтов:
«Регистрация происходила в бывшем Алексеевском военном училище в Лефортове. Мы отправились посмотреть, что будет.
На необъятном поле была громадная толпа. Очередь в восемь рядов тянулась на версту. Люди теснились к воротам Училища, как бараны на заклание.
Спорили из-за мест.
Говорили, что здесь 56 000 офицеров, и, судя по тому, что я видел, это возможно.
И надо сказать, что из этой громадной армии только 700 человек приняли участие в боях в октябре 1917 года.
Если бы все явились, то все бы разнесли и никакой революции не было. Досадно было смотреть на сборище этих трусов.
Они-то и попали в Гулаги и на Лубянку. Пусть не жалуются».

Так же спокойно прошла регистрацияофицеров и в Самаре (где было около 5 000 офицеров) и многих других городах. Ни к каким массовым репрессиям, или столкновениям они не привели.

Катализатом для развязывания активных боевых действий в Поволжье и Сибири послужило восстание чехословацкого корпуса в мае 1918 года.
Можно много спорить о том, что стало причиной этого восстания: Съезд делегатов всех частей Чехословацкого корпуса в Челябинске 20 мая 1918 годаи образование на нем Военного Совета для координации действий корпуса и установления связи с местными антибольшевистскими организациями, или требование Троцкого о полном разоружении чехословацких эшелонов, или организаторская роль Антанты, стремившейся использовать относительно высокую боеспособность и организованность этих войск для свержения зыбкой (как многим тогда казалось) власти Советов, или нежелание самих чехословаков «разменять» сытую, спокойную и мирную жизнь в российском тылу на скорую перспективу оказаться в штурмовых цепях, на Западном фронте, перед германскими пулеметами и орудиями.

Наверное, все эти факторы сыграли определенную роль в том, что чехословацкие эшелоны, мирно катившиеся по всей России и Сибирской магистрали к Владивостоку, вдруг восстали и приняли активнейшее участие в Гражданской войне на стороне «белых».
В любом случае, подготовку этого восстания вели давно и очень тщательно. Слишком уж дружно восстали, разрозненные на сотни верст друг от друга, чехословацкие эшелоны, слишком активно они сразу же поддержали «белых», быстро заменив своих прежних командиров (пытавшихся придерживаться нейтралитета) на новых полководцев, которые за считанные недели «выросли» от никому не известных пленных капитанов и фельдшеров до генералов командовавших армиями и фронтами.

К примеру, Ян Сыровы, бывший офицер австрийской армии, поручик, Его головокружительной карьере мог бы позавидовать и сам Наполеон: в начале восстания он командир 2-го полка Чехословацкого корпуса, затем командир группы, тут же получает звание полковника, а с августа 1918 года Я. Сыровы уже генерал-майор и командир всего Чехословацкого корпуса!!! Затем он и вовсе становится командующим Западным фронтом в колчаковских войсках.

Генерал Станислав Чечек. В Австро-Венгрии он закончил торговое училище и был призван на действительную службу в австрийскую армию, где прошел подготовку на курсах офицеров запаса. С 1911 работал бухгалтером в филиале чешской фирмы «Laurin & Klemеnt» (с 1925 г. это автоконцерн «Шкода») в Москве.
С началом первой мировой войны остался в России. В августе 1914 года вступил добровольцем в Чешскую дружину русской армии, командовал ротой, батальоном. За мужество и умелое руководство был награждён орденом св. Георгия 4-й степени.
В 1917 участвовал в формировании Чехословацкого корпуса. 6 сентября 1917 года назначен командиром 4-го стрелкового полка имени Прокопа Голого.
Присутствовал 20 мая 1918 года на том самом Съезде делегатов всех частей Чехословацкого корпуса в Челябинске. Вошёл в образованный тогда Военный Совет из трёх лиц для координации действий разрозненных групп корпуса и установления связи с местными антибольшевистскими организациями.
Во время мятежа чехословацкого корпуса (май 1918) принял командование эшелонами, сосредоточенными в районе Пензы, став командующим одной из самых крупных групп Чехословацкого корпуса - Пензенской. Выступил против большевиков в Пензе 28 мая 1918 г., затем двинул свои силы на Сызрань. Участвовал в свержении советской власти в Самаре 8 июня 1918. При его активной помощи взята Уфа. Организатор успешного продвижения антибольшевицких войск на Симбирск. В начале июля 1918 г., снова прибыл в Самару в чине полковника на посту начальника 1-й Чехословацкой дивизии. Приказом от 17 июля 1918 Чечек был назначен Главнокомандующим всеми войсками Народной армии и мобилизованными частями Оренбургского и Уральского казачьих войск. С середины июля 1918 - командующий Поволжским фронтом Народной армии КОМУЧа. Генерал-майор (2 сентября 1918), один из лидеров Чешского Национального Совета в Сибири в 1918-1920 гг.
В октябре 1918 отбыл во Владивосток. В это время он начал терять свое влияние на личный состав Чехословацкого корпуса, который устал от войны и желал возвращения на родину.Командующий группы войск Чехословакии в Сибири (январь 1919 -сентябрь 1920). В составе Чехословацкого корпуса в сентябре 1920 эвакуирован из Владивостока в Чехословакию.

Наиболее известный чешский «полководец» Гайда Радола (он же Гейдль Рудольф), был всего лишь фельдшером в австрийской армии. В белых войсках Восточного фронта он уже генерал-майор и командующий Екатеринбургской группой войск; в январе - июле 1919 г. Гайда - командующий Сибирской армией у Колчака. С 17 января 1919 года он генерал-лейтенант.
17 -18 ноября 1919 г. Гайда предпринял во Владивостоке попытку мятежауже против адмирала Колчака, после подавления которого убыл в Чехословакию. 16 декабря 1927 г. лишен чина и заключен в тюрьму за попытку переворота и по обвинению в шпионаже в пользу СССР.
В общем, авантюрист из Гайды получился знатный.
(Однако к его чести, надо подчеркнуть, что он, пожалуй, был единственным чехословацким генералом, кто призывал (и хотел) драться с немцами после Мюнхенского сговора 1938 года, когда Англия и Франция дали Гитлеру «добро» на раздел Чехословакии).

А вот у бывшего командира чехословацкого корпуса, назначенного на эту должность Временным правительством, неожиданно карьера «пошла на конус».
В статье «ЗАПИСКИ БЕЛОГВАРДЕЙЦА» есть упоминание об этом (начисто забытом, ныне, у нас) генерале, с очень интересным вариантом написания его фамилии:

«В своих разъездах в конце марта месяца я столкнулся по линии Рязано-Уральской железной дороги с чехословацкими войсками, тянувшимися через Самару на восток. Вид был у них хороший, дисциплинированный, и они разительно отличались от растерзанных наших солдат, оставшихся еще до того времени по гарнизонам.
По дороге и на станциях я слыхал, что появление их в этих местах произвело на местных крестьян потрясающее впечатление, и тотчас же разнесся слух, что пришли немцы для восстановления порядка. Это сразу сбавило у всех тон…
Некоторые местные организации пытались войти в контакт тогда же, еще в марте месяце, с чешским командованием и начальником их корпуса, генералом русской службы Шохор-Троцким, но из этого ничего не вышло, ибо чехи отказывались от переговоров, ссылаясь на объявленный ими нейтралитет и на то, что они находятся в зависимости от французского правительства, которое предполагает их отправить на Западный фронт во Францию…»

Как вам нравится этот генерал «Шохор-Троцкий»?!
Даже учитывая то, что статья была издана в Берлине в 1923 году, в момент пика славы и карьеры «нашего» Льва Давидовича Троцкого, это звучит очень необычно.

Автор статьи, разумеется, имелв виду русского генерала Владимира Николаевича Шокорова.
Он был православного вероисповедания и даже окончил Николаевскую академию Генерального штаба, еще в далеком 1900 году. В годы ПМВ Шокоров командовал 55-м Подольским пехотным полком, затем он начальник штаба 39-го арм. корпуса и начальник 46-й пех. дивизией. По просьбе председателя Чехословацкого национального совета Г. Масарика 09.10.1917 Шокоров поступил на чешскую службу и 15.10.1917 года был назначен командующим Чешско-Словацким корпусом.
Именно он, поначалу, и осуществлял эвакуацию корпуса с Украины по Транссибирской железной дороге на Дальний Восток, т.к. после Брест-Литовского мира Чехословацкий корпус передавался войскам Антанты (на фронты Франции) и через Владивосток должен был быть переброшен в Европу. После выступления чехословацких легионов в мае 1918 г. против советской власти, он прибыл на Урал.
Что-то у него там не заладилось и с чехословацкими и с «белыми» начальниками. В его биографиях, обычно пишут туманную фразу: «…генерал Шокоров получил статус генерал-инспектора чехословацких войск в России. Генерал Шокоров, используя свое новое положение, чтобы оправдать свой пост и придать ему высокий авторитет, игнорируя командование других Белых войск на Урале и в Сибире, стал издавать собственные приказы русским командующим частями, дивизиями, корпусами, армиями и фронтами, что вносило путаницу в проведении боевых операций. Такая ситуация продолжалось (16.07 - 11.1918) до прихода к власти адмирала Колчака, который упразднил многие соединения и части Сибирских армий».
Во всяком случае, генерал Шокоров сохранил добрые отношения с Масариком, а в 1920 г. благополучно эмигрировал в Чехословакию, где находился на военной службе, был генералом для особых поручении министерства национальной обороны. В 1925 вышел в отставку, президентом Чехословакии Г. Масариком награжден почетным оружием (1928).

Отчего его наш эмигрант обозвал «Шокор-Троцким» я так и не понял.
Впрочем, вернемся к событиям 1918 года в России.

Подробно рассказывать о чехословацком мятеже я не стану, т.к. ранее уже останавливался на этой теме (см. ).
Но периодически возвращаться к ней, говоря о Гражданской войне в Поволжье, конечно, придется.

Очень интересный анализ этого вопроса дан в статье штабс-капитана А.Е. Котомина «О чехословацких легионерах», впервые опубликованной в Париже, в 1930 году:
«При том хаотическом состоянии, в коем находились вооруженные силы большевиков, и зачаточности, в подполье, сил их противников, выступление 12 000 организованной массы чехословаков было действительно весьма крупным событием для того, но и только для того, момента.
…большевики, бежавшие вначале без оглядки при одном имени «чехи», оправились, ибо первый удар, который был настолько ошеломляющим своей неожиданностью, что, при условии дальнейшего его развития, чешские, сербские отряды и русская добровольческая Народная армия могли бы, чуть ли не на плечах бегущих коммунистов, выйти на Московскую дорогу, - этот первый удар не был своевременно развит, и это случилось по многим причинам.
Я лично считаю эти причины следующими:
1) отсутствие определенного задания у руководителей движения;
2) полная неспособность поставить дело не на митинговую, а на серьезную, чисто военную почву;
3) не было дано населению действительной уверенности в правоте этого дела из-за бесконечной расплывчатости лозунгов, провозглашаемых на митингах и в воззваниях;
4) отсутствие единой руководящей авторитетной роли у главнокомандования, так как генерал Чечек не был популярен среди русского населения и отрядов, а следовательно, и не имел достаточного авторитета;
5) открытый вывоз золотого запаса из кладовых государственного казначейства и перевод его в депозит эсеровского Комуча.
Последнее послужило одним из сильнейших средств пропаганды большевиков, во множестве оставшихся в Казани…

Большевики распространяли слухи, что чехи и эсеры пришли не для освобождения Казани, а для вывоза русского народного достояния - русского золота, и что они это проделают и в других городах.
Эта пропаганда возымела свое действие и в сильной мере воспрепятствовала дальнейшему притоку добровольцев…
Так как ни уговаривания, ни воззвания, ни митинги не помогали, то в отношении местного крестьянского населения были приняты крутые меры - вплоть до насильственной мобилизации крестьян с угрозами расстрела дезертиров.
Но население в своей массе оставалось глубоко равнодушным к различного рода «демократическим» призывам, ибо оно уже один раз больно обожглось на этих лозунгах…».

Обратите внимание на то, КАК население России восприняло вывоз ее золотого запаса белогвардейцами из Казани в Омск.
(Сейчас нам это превозносят, чуть ли не как величайшее благодеяние «белых» (при том что огромная часть русского золотого запаса при этом исчезла, неизвестно куда).
А вот значительная часть тогдашнего населения России (даже те, кто отнюдь не симпатизировал «красным») воспринимало этот захват золотого запаса как национальное унижение, т.к. подозревали что «белые» вожди, совместно с чехословаками, его попросту украдут. (Что и произошло, в итоге).
Это серьезно подорвало авторитет «белой» власти и отрицательно сказалось на добровольческом движении у белых.
И об этом прямо пишет белый штабс-капитан, в своих воспоминаниях!!!

В следующей главе продолжим разговор о Гражданской войне на Поволжье в 1918 году.

На фото: Колчак (в центре), слева от него чех Р. Гайда.

Немецкая автономия образовалась в октябре 1918. К этому моменту Поволжье уже было районом интенсивных боевых действий гражданской войны. Фронты проходили недалеко от границ молодой области, поэтому на долю ее населения выпали все тяготы жизни в прифронтовой полосе. К концу 1919 г. немецкие колонисты, как и их соседи других национальностей, в полной мере познали и испытали на себе всевозможные реквизиции, контрибуции, военные и трудовые мобилизации.

Образование своей автономии немцы восприняли с удовлетворением и надеждой. Поэтому по началу они добросовестно выполняли все приказы и распоряжения органов власти. Они надеялись, что произвол подразделений Красной Армии, грабивших местное население, прекратится в виду защиту их властями. В первые месяцы существования области значительная часть немецкого населения достаточно лояльно относилась к местным коммунистам, возглавлявшим областные, уездные, а также некоторые местные органы новой власти, признавая тем самым их заслугу в организации немецкой автономии.

Социальные противоречия в немецких колониях в тот период в целом носили мирный характер, лишь в отдельных случаях перерастая в острые конфликты. Имеются сведения о «кулацких» выступлениях в ряде сел горной стороны, северного левобережья. Эти выступления являлись актами протеста и сопротивления непрекращавшемуся грабежу со стороны различных представителей новой власти.

На этом фоне ярким контрастом стало открытое вооруженное восстание противников большевистского режима в крупном немецком селе Варенбург (Привальное), которое к началу 1919 г. стало своеобразным центром оппозиционных большевикам политических сил. В начале января 1919 произошло особо жесткое восстание, руководство Области Немцов подавило его лишь на пятый день, этому способствовал штурм Варенбурга регулярными войсками.

В 1918-1919 на территории автономии немцев Поволжья установилась советская власть. Стали национализироваться самые крупные учреждения и предприятия (пристани, екатериненштадтское отделение Русского торгово-промышленного банка завод Шефера в Екатериненштадте и др.).

Промышленность автономии немцев была развита слабо и она в годы гражданской войны выполняла военные заказы для обороны Советской республики. В Бальцерском уезде свыше 20 тыс. кустарей, занятых в текстильной промышленности на мелких фабриках, вырабатывали сарпинку, которая полностью изымалась военным ведомством. В том же уезде на Красную Армию работало несколько механических заводов. В Ровном (Зельмане) ремонтировали пароходы. Марксштадтский уезд обеспечивал красноармейские части табаком, обозом, мылом. Все уезды выделывали и поставляли армии обувь, кожу, сбрую. Однако главное, что производила в большом количестве и вывозила по нарядам автономная область как для Красной Армии, так и для центральных районов страны, было продовольствие.

В течение 1919-1920 гг. в Области немцев Поволжья непрерывно осуществлялась так называемая «продовольственная» кампания, представлявшая собой изъятие по продразверстке самых различных продуктов. Эта кампания занимала центральное место и требовала наибольших усилий партийных и советских органов в те годы, она вызывала больше всего противоречий, споров, разногласий в руководстве Области немцев Поволжья. Дело в том, что продразверстка, да и вся политика «военного коммунизма» проводилась в немецкой автономии еще более беспощадно, чем в соседних губерниях (немецкие колонии в центре считали «кулацкими гнездами»), сопровождалась вопиющими злоупотреблениями, массовыми репрессиями и обнищанием населения. К примеру, осенью 1920 г. немецкое село Франк Бальцерского уезда области немцев Поволжья должно было сдать государству 93 тыс. пудов, в то время как соседнее село Александровка Аткарского уезда Саратовской губернии - 3 тыс. пудов зерна. Оба села насчитывали около 5 тыс. человек и имели пахотной земли примерно по 5,5 тыс. десятин каждое. Колония Байдек получила продовольственный наряд на сдачу 200 тыс. пудов зерна, столько же, сколько весь Камышинский уезд Саратовской губернии.

Политика откровенного грабежа и репрессий в отношении немецких крестьян вызывала все большее их возмущение и сопротивление. Если в 1919 г. стихийные выступления крестьян были единичными, то с началом 1920 г. они стали приобретать все более массовый характер. Самое активное участие в этих выступлениях принимали женщины. Волна «женских бунтов» неоднократно прокатывалась по области. Весной 1920 г. руководство области вынуждено было объявить военное положение и создать чрезвычайные органы власти - ревкомы как в самой области, так и в уездах. Летом и осенью 1920 г. в селах Ровненского уезда Области немцев Поволжья развернулось широкое движение за выход из состава немецкой автономии и присоединение к соседнему Новоузенскому уезду Самарской губернии. Такое стремление немецких крестьян имело свои конкретные и весьма простые причины: у соседей норма продразверстки была существенно меньше, чем в немецкой области, а следовательно меньше было «грубости и издевательств над населением». Именно так объясняли эти причины, в частности, жители села Моргентау, арестованные за «антисоветские выступления».

Продразверстка, однако, не была единственным бременем, которое новая власть обрушила на крестьянство. В эти годы на основании всеобщей трудовой повинности десятки тысяч людей привлекались для отгрузки зерна, на лесоразработки (в пойме Волги), на земляные и строительные работы, на заготовку топлива. Большое количество поволжских немцев в составе Немецкой трудовой бригады и других трудовых подразделений исполняли трудовую повинность на Алгай-Эмбинской железной дороге, перевозили гужом нефть из Гурьева в Покровск с тем, чтобы дальше по Волге транспортировать ее в промышленные районы Центральной России.

В 1918-1920 гг. многие поволжские немцы были призваны в ряды Красной Армии, участвовали в боях на стороне советской власти, в том числе и в составе национальных воинских формирований: 1-го Екатериненштадтского коммунистического немецкого полка, 2-го Бальцерского добровольческого стрелкового полка, Немецкой кавалерийской бригады. Красных командиров для немецких национальных частей готовили 1-е Саратовские пехотно-пулеметные курсы. Там в 1919-1920 гг. функционировало специальное немецкое отделение.

«Военный коммунизм», гражданская война наложили заметный отпечаток на общественно-политическую и духовную жизнь области немцев Поволжья. Областная организация РКП(б), созданная в феврале 1919 г. на основе Союза немцев-социалистов Поволжья, безраздельно господствовала в политической жизни: коммунисты, занимая важнейшие посты во всех органах власти, решительно проводили в жизнь утопическую политику «военного коммунизма».

Вместе с тем, фактическое влияние коммунистов на рабочий народ автономии на протяжении этих лет была не на столько значительной. Свидетельством этого является общая численность областной коммунистической организации, ее социальный состав, структура и количество партийных ячеек. Так, к июлю 1919 г. в составе областной организации РКП(б) числилось 420 членов партии и 125 сочувствующих. В декабре 1920 г. членов РКП(б) в области насчитывалось 571, кандидатов в члены - 37. Из 54 существовавших тогда партийных ячеек рабочих было всего 2, крестьянских - 24 (в то время как немецких сел - свыше двухсот). Остальные были в воинских частях - 17 и советских учреждениях - 11.

Явление комсомола оказывало активное влияние на молодежь. Областная организация РКСМ была создана в сентябре 1919 г. и к 1921 г. в области насчитывалось 177 комсомольцев, объединенных в 16 ячеек.

Орудием проведения политики РКП(б) в жизнь были органы власти - Советы всех уровней - областной, уездные и местные. Однако, по мере углубления продразверстки, они все больше становились совершенно бесправными, так как всю власть на местах вершили продотряды, а члены сельских советов фактически становились их заложниками, поскольку первыми расплачивались своим имуществом, свободой, а то и жизнью за невыполнение селом разверстки.

Как и во всех зерновых районах России, продразверстка являлась основной причиной голода и восстаний, которые доводили крестьян до отчаяния. 1921 год стал особенно трагическим для немцев Поволжья. Весной данного года там была гражданская война. Она была невероятно жестокой и разрушительной, привела к многочисленным жертвам. Три с лишним недели почти вся область, за исключением Марксштадта, Бальцера и еще нескольких колоний на севере, находилась в руках восставших крестьян. Восстание удалось подавить только благодаря использованию регулярных частей Красной Армии. Расправа над повстанцами была чрезвычайно жестокой. Только в селах Марксштадтского уезда, принявших участие в восстании, по приговорам военного трибунала было расстреляно 286 человек. Около 20 расстрелянных не достигли 18-летнего возраста и примерно 30 приговоренным к смерти перевалило за 60, а некоторым из них и за 70 лет.

Такая жестокая расправа над восставшими послужила одной из главных причин дальнейшего развития бандитизма в автономной области немцев Поволжья, как, впрочем, и в других губерниях России, где проходили крестьянские восстания. Некоторые крестьяне, участвовавшие в восстании, побоялись вернуться домой и предпочли остаться в составе остатков разбитых повстанческих формирований, постепенно превратившихся в уголовный сброд. Лишь амнистия для добровольно сдавшихся позволила к концу 1922 г. покончить с этим социальным явлением.